Появлению статьи предшествовала растянувшаяся на три недели борьба за ее публикацию. Каждая либеральная и демократическая газета, куда я обращался, вначале гарантировала размещение текста, но затем, познакомившись с ним, сообщала, что напечатать его не сможет. После немалых мытарств статью решились взять только «Московские новости».
Когда, наконец, вышел номер с материалом, к моему удивлению, в нем не оказалось одного важного абзаца. Как выяснилось, газета полностью сохранила слова Бориса Михайловича и Андрея Николаевича. Редакторы подвергли цензуре слова только одного человека – процитированного нами Льва Николаевича. Вот этот абзац:
Карательная экспедиция не может добиться «умиротворения». Она способна вызвать только одну реакцию, слишком знакомую жителям Кавказа за последние полтора столетия. «Чувство, которое испытывали к русским все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения» (Лев Толстой, «Хаджи Мурат»). Подобно тому, как ответственность за нацистские преступления разделили все немцы, ответственность за чеченскую экспедицию неизбежно возлагается и распространяется на всю Россию, на весь российский народ».
У России нет иного разумного, ответственного, честного варианта решения чеченского кризиса, кроме немедленного прекращения военных действий, полного вывода российских войск с территории Чечни и безусловного признания независимости Чеченской Республики. Все серьезные аргументы говорят против продолжения проводимой ныне карательной акции, против сохранения российской власти над Чечней.
Формально «замиренная» Чечня пробыла в составе России 132 года – ровно столько же, сколько, скажем, Польша. Это меньше, чем тот срок, который пробыли в российских объятиях другие государства бывшего СССР, уже получившие международное признание своей независимости.
История слишком часто повторяется дважды. Нынешняя «зимняя война» на Кавказе до боли напоминает другую «зимнюю войну» 55-летней давности в карельских лесах. Тогда в Териоки, тоже у самой советской границы, сформировалось «правительство Финляндской Демократической Республики» под руководством О.Куусинена (после войны – одного из руководителей ЦК КПСС). Это «правительство» якобы призвало Красную Армию «для завершения очистки территории Финляндии от белофинских банд». Как и сейчас, «сталинские соколы» бомбили жилые кварталы Хельсинки. Как и сейчас, генералы жаловались на «неправильные» способы сопротивления с финской стороны, нанесшие такой колоссальный ущерб громоздкой советской военной машине. И если тогда за акт неприкрытой агрессии Советский Союз был вынужден покинуть Лигу Наций, то сегодня Россию не пускают в Совет Европы.
Россия несет полную ответственность за колоссальные разрушения, нанесенные народу и хозяйству Чеченской Республики. Продолжение войны лишь увеличит цену, какую российский народ будет платить за восстановление хотя бы минимально необходимого для человеческого существования в Чечне.
Послевоенная история, в том числе история возрождения Европы, подтверждает, что государственные границы не являются помехой международному экономическому сотрудничеству, если есть желание и доверие. А стабильные, естественные и не подвергаемые сомнению границы – необходимое условие такого доверия, выстраданное Европой в двух мировых войнах. Чем больше нация, тем больше государственной мудрости в этих вопросах, меньше интриг и мелких амбиций хотелось бы ожидать от ее правителей.
Но пройти туда можно было либо через Туапсе и Сочи – и для этого Россия почти поголовно уничтожила или переселила в Турцию ряд адыгских народов Западного Кавказа. Счет погибшим и выселенным шел на сотни тысяч и миллионы. Из 800 тысяч шапсугов осталось около двух тысяч, из полумиллиона убыхов и натухайцев – никого. Завоевание Западного Кавказа, наряду с завоеванием Туркмении, стало классическим примером геноцида в прошлом веке, как геноцид армян и евреев – в нынешнем.
Либо же надо было идти через Дербент – и для этого завоевывали Дагестан. А поскольку экономически Дагестан зависел от Чечни, надо было давить Чечню.
Теперь всю эту «геополитику» можно выбросить на свалку. Стратегическое значение Чечни для России упало до нуля. Закавказье перестало быть российским. Нынешнее, остаточное, российское влияние в Закавказье держится только прямым или косвенным участием России в закавказских конфликтах и означает не более чем чистый экономический ущерб – для России и разрушения, депортации, гибель людей – для самого Закавказья.
Аргументы в пользу войны, связанные с защитой российского транзита через Чечню, имеют столько же силы, сколько, например, идея защиты транзита в Калининград путем оккупации Литвы, а транзита в Германию – путем оккупации Польши. Точно такой же повод – защита германского транзита через «польский коридор» – был использован Гитлером для развязывания Второй мировой войны...
Население Чечни уже сейчас в высшей степени национально однородно. По переписи 1989 года чеченцы составляли 69 процентов населения нынешней Чеченской Республики, к 1994 году их было уже более 76 процентов, сегодня – не менее 80 процентов. В России больше нет национального меньшинства такой величины и такой компактности расселения. По степени национальной однородности Чечня уже превосходит большинство республик бывшего СССР, успевших стать независимыми. Нынешняя война только усилит эту однородность. В Чечню русские не ехали и до войны, теперь уже точно уедут и оставшиеся. Но доля чеченцев в республике возрастала бы и без войны. В отличие от русских и большинства других народов России темпы естественного прироста у чеченцев – одни из самых высоких в пределах бывшего СССР. Кто-нибудь думал, например, каким будет через двадцать лет не просто соотношение чеченцев и русских, а, скажем, соотношение мужского населения призывного возраста (18-25 лет)?
Чеченцы интенсивно сопротивлялись русификации и сохранили высокую степень национальной идентичности. Своим родным чеченский язык считают более 98 процентов чеченцев.
Правительство Дудаева дало России полезный урок терпимости, когда мирно и достойно согласилось на то, чтобы Ингушетия вышла из состава единой Чечено-Ингушской АССР и решила стать самостоятельным субъектом Российской Федерации. В «потере» Ингушетии чеченцы не усмотрели никакой угрозы «своему единству» и не стали организовывать карательных экспедиций.
Чечня – не Россия. Чеченцы – не русские. Уклад жизни чеченского народа, его традиции и привычки сохранили свою уникальность и радикально отличаются от российских. Российское общественное мнение уже давно фактически признало отдельность, не-российскость Чечни – это проявляется не только в опросах общественного мнения, но и в раздельных подсчетах погибших – русских и чеченцев, и ставших естественными выражениях типа «российские войска в Чечне».
Своим первым указом Д.Дудаев провозгласил суверенитет Чеченской Республики с 1 ноября 1991 года. С этого момента в течение более чем трех лет Чечня фактически существовала как независимое государство. Чечня ни разу не принимала участие ни в одном российском голосовании – ни в выборах, ни в референдуме, не посылала представителей в российские органы власти.
Суверенитет Чечни был молчаливо признан Москвой. В течение трех с лишним лет российская администрация на территории Чечни не появлялась. Российская власть налогов в Чечне не взимала и финансирование чеченского бюджета не осуществляла. Более того, Чечня стала первой территорией Советского Союза, откуда ушли российские войска – Азербайджан, Литва, Эстония последовали лишь потом.
Отсутствие юридического признания Чечни со стороны других государств не должно никого обманывать. Хотя аннексия Прибалтики на Западе всегда осуждалась, формальное признание независимости последовало только после соответствующего решения союзных властей в августе 1991 года. История долго не признаваемых, но фактически существующих государств исключительно богата – от Советской России и ГДР до Северного Кипра, Сербской Крайны и Тайваня, и постсоветские проблемы с Приднестровьем, Карабахом и Чечней – только небольшая часть этой истории.
Более того, именно российские политики громче всех осуждают правительства Молдовы, Хорватии, Грузии за попытки «призвать к порядку» свои мятежные отделившиеся регионы – а ведь там речь идет о режимах, действительно изгнавших сотни тысяч коренных жителей, чего нельзя поставить в вину режиму Д.Дудаева.
Граница между статусом «автономной» и «союзной» республики в бывшем СССР никогда не была непроходимой. Казахстан когда-то был автономией в составе РСФСР, но зато союзной республикой была Карелия. Каракалпакская автономная республика побывала и в РСФСР, и в Казахстане, прежде чем угнездилась в составе Узбекистана. Чечено-Ингушетию вообще стерли с карт в 1944-1956 годах. Традиционное мнение, что только «пограничным» регионам позволительно быть субъектами непосредственно СССР с правом на отделение, теряет свою силу в отношении Чечни – в независимой России она оказывается пограничной.
Официальные российские власти намеренно подменяют вопрос о независимости Чечни вопросом о ее государственном устройстве и о характере господствующего в этой республике политического режима. В реальности речь идет не о том, чтобы заменить «плохого» президента на «хорошего», а о том, чтобы вместо власти чеченской посадить власть московскую. Россия с ее собственной политической нестабильностью пока еще слабо подходит на роль верховного арбитра, который вправе решать за другие народы, какой президент больше им по душе. Тем более не может Россия ссылками на «плохой» характер правящего в Чечне режима оправдывать ее аннексию. Неужели в гипотетической ситуации прихода к власти в октябре 1993 года тех сил, которые официально объявлялись бандитскими и фашистскими, нынешние адвокаты чеченской авантюры оправдали бы аннексию России каким-нибудь другим достаточно могущественным государством?
Да это было бы к тому же крайне глупо для режима Д.Дудаева организовывать такое преследование русских, не представлявших ему никакой угрозы и не включенных в отношения власти в республике.
Участие чеченцев в криминальной активности в собственно России несомненно – как, впрочем, и участие других народов нашей страны и ближнего зарубежья. Но виновны в небывалом размахе этой активности прежде всего российские власти, постоянно ограничивающие возможности легальной экономической деятельности. Механизм этот вполне отработан на примере резкой криминализации США в годы «сухого закона» – попытка запретить легальному бизнесу обслуживать реальный массовый спрос порождает нелегальные сети снабжения и обеспечения, отключенные от формальной правовой защиты и обреченные на сотрудничество с уголовной средой. А иммигрантские общины с их клановой солидарностью и обостренным чувством взаимозависимости в этой среде имеют обычно немалый успех.
В российском случае представляется, что происходит сращивание части российской бюрократии, какая имеет возможность почти бесконтрольно распоряжаться государственными ресурсами и преступными сетями, которые могут помочь реализовать это имущество. Ясно, что все мнимые или реальные махинации с нефтью, оружием, финансовыми документами в принципе не могут осуществляться без участия московских (ставропольских, краснодарских и т.д.) «партнеров». Так что чем более усложняют и запутывают российские власти финансовое регулирование, валютный и таможенный контроль, ценообразование и лицензирование, тем более толкают они экономику в криминальные объятия. Пока экономическая реформа несется нынешним черепашьим аллюром, криминализация неизбежна.
Наконец, вызывают серьезные сомнения реальные масштабы вовлеченности чеченцев в нелегальный бизнес. Как подавляющая часть итальянцев в США вовсе не состоит в «Коза ностра», так и чеченская диаспора в целом представлена вполне состоявшимися и интегрированными в российскую жизнь техническими специалистами, бизнесменами, нормальными людьми.
В случае Чечни темпы криминализации были удвоены и утроены российской экономической блокадой. Она, похоже, была достаточно прочна, чтобы лишить местное население возможности зарабатывать себе на хлеб легальным образом. Но эта блокада оставалась достаточно прозрачна, чтобы «те, кому надо» обделывали свои всевозможные делишки по обе стороны «границы». Казалось бы, что метод экономической блокады нигде еще не достиг заявленных целей: советская блокада Литвы не предотвратила распад СССР; блокада Армении привела Азербайджан не к победе, а к поражению; американская блокада Кубы только усилила худшие черты режима Кастро; блокада Сербии объединила народ вокруг правительства Милошевича и привела к небывалому расцвету контрабанду в Греции, Болгарии и Албании. Неужели все эти случаи блокад ничему нас не научили?
Если Россия действительно заинтересована в борьбе против преступности, то признание независимости Чечни опять-таки является лучшим выходом. Россия получит возможность контролировать поведение чеченских преступных группировок во всяком случае не меньше, чем она делает это в отношении группировок грузинских, армянских и азербайджанских. В современном мире формально признанное государство просто не может позволить себе отказаться сотрудничать в международной борьбе с преступностью. Откроется возможность реального сотрудничества органов правопорядка двух государств.
Все нынешние разговоры об усиленном патрулировании в Москве, опасности терроризма и т.д. – это сказки для бедных и неискусная «демонстрация силы» нашими спецслужбами. На самом деле никакого подлинного терроризма не будет, пока война продолжается. Терроризм – это оружие побежденных на поле боя, но свое поражение не признающих. Чем быстрее российской армии удастся подавить организованное сопротивление и установить оккупационный режим, тем больше они приблизят начало «войны отчаявшихся». Можно ожидать, что убийства коллаборационистов и акции внутри России начнутся не сразу после военного поражения. Партизанская война требует подготовки и организации. Но в условиях отечественной безалаберности и показухи во всем и на всех уровнях возможности для нанесения болезненных, хотя бы и самоубийственных ударов будут безграничны.
Россия получит свой Ольстер и свою Палестину, свое Косово и свой Кашмир – и все это «в одном флаконе».
В российских условиях любые инциденты терроризма будут долгожданным предлогом для постоянно почкующихся спецслужб и «силовых структур» поднять свой авторитет, свое влияние и свою долю в бюджете. Позволим себе дальше не развивать этот пункт...
Не прошло еще десяти лет со времени окончания афганской авантюры, не зарубцевался еще «афганский синдром», а уже новое поколение неоперившейся молодежи пытаются выкупать в крови. Их будут покупать наградами и премиями, им запретят рассказывать правду о своей службе, их лишат молодости, их приучат видеть врагов в женщинах и стариках. Так ли много у России сегодня этой молодежи?
Карательная экспедиция не может добиться «умиротворения». Она способна вызвать только одну реакцию, слишком знакомую жителям Кавказа за последние полтора столетия. «Чувство, которое испытывали к русским все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения» (Лев Толстой, «Хаджи Мурат»). Подобно тому, как ответственность за нацистские преступления разделили все немцы, ответственность за чеченскую экспедицию неизбежно возлагается и распространяется на всю Россию, на весь российский народ.
Чеченская авантюра – позор России. Она опустила Россию в грязь. В этой грязи – и те, кто принимал решения, и те, кто искал им оправдания, и те, кто трусливо молчали и молчат, оправдывая свое молчание некими высшими целями.
Говорят, что когда Верховный Суд США принял решение по делу Дреда Скотта, обязывавшее северные штаты возвращать рабов своим хозяевам, собрание жителей одного американского города приняло резолюцию, которая завершалась словами: «Мы презираем это решение, мы ненавидим его, мы плюем на него и топчем его ногами». Грязная война в Чечне, сопровождаемая потоком лжи, заслуживает такого же отношения.
А что дает немедленное прекращение боевых действий, вывод войск и признание независимости Чечни? Прежде всего – и этого уже вполне достаточно! – спасение тысяч жизней, сегодняшних и завтрашних, российских и чеченских. Установление нормальных отношений между Россией и Чечней. Сохранение огромных экономических ресурсов. Колоссальную моральную победу с очень сильными козырями для российской дипломатии, в том числе на всех переговорах с соседями по поводу нацменьшинств. Спасение национальной чести.
Найдется ли в России свой Мендес-Франс, нашедший в себе мужество признать независимость Вьетнама? Найдется ли российский Де Голль, согласившийся после 8 лет войны и гибели более 1 миллиона человек признать независимость Алжира? А может быть, найдется свой лорд Маунтбеттен, который так смог уйти из Британской Индии, что до сих пор его вспоминают с уважением и в Индии, и в Пакистане?
П.С. Борис считает этот текст самым главным из того, что им написано и опубликовано:
...на Либертариуме лежит старый текст конца 1994-го – начала 1995-го года, написанный в соавторстве с Андреем Илларионовым. Этот текст называется «Россия должна признать независимость Чечни» – и пока такое признание не состоялось, я продолжаю считать этот текст самым главным из того, что мною написано и опубликовано.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →