...до сегодняшнего дня остается неясным, не санкционировал ли кремлевский лидер военные действия против грузин, азербайджанцев и литовцев, восставших против центрального правительства в Москве между 1989 и 1991 годами...
Горбачев утверждает, что узнал о произошедшем лишь спустя шесть часов. Он не отдавал ни военным, ни разведке четких указаний соблюдать сдержанность в тлеющем конфликте...
...когда 11 апреля, спустя два дня после кровавого подавления протестов, Горбачев встретился с Гансом-Йохеном Фогелем, тогдашним руководителем фракции левоцентристской Социал-демократической партии (СДП) Германии, он постарался оправдать подход сторонников жесткой линии. Позже следующий абзац был удален из опубликованной версии протоколов разговора с Фогелем:
Вы слышали о событиях в Грузии. Там собрались отъявленные враги Советского Союза. Они злоупотребляли демократическими процессами, выкрикивали провокационные лозунги и даже призывали к размещению в республике войск НАТО. Нам нужно было жестко ответить этим авантюристам, чтобы защитить нашу революцию – перестройку.
«Отъявленные враги Советского Союза» на самом деле были мирными гражданами. Из 20 грузин, убитых в Тбилиси, 17 были женщинами.
http://inosmi.ru/history/20110818/173516700.html
Подготовка к августу 1991-го началась еще в декабре 1989-го. С подачи председателя КГБ Владимира Крючкова, подготовившего записку «О создании в войсках КГБ СССР дивизии специального назначения», Политбюро ЦК приняло решение поддержать предложение КГБ, и уже 4 декабря 1990 года на основании директив министра обороны СССР № 314/3/01 и № 314/3/02 была осуществлена передача 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии ВДВ и 75-й мотострелковой дивизии (ЗакВО) в состав Комитета госбезопасности...
http://newtimes.ru/articles/detail/42509
Многие помнят, как на съезде народных депутатов в конце 1990 года вы заявили: «Я ухожу с поста министра иностранных дел, и мой уход — предупреждение надвигающейся диктатуры». Откуда вы знали о том, что произойдет?
Шеварнадзе: У меня была конкретная информация от конкретных лиц. Я всегда был доступным и открытым для информации. Работники МИДа, выпускники дипакадемии общались со своими друзьями, работавшими за границей, а также в МВД и КГБ. Я их всегда внимательно выслушивал, и, как правило, в большинстве случаев получаемая от них информация подтверждалась. Когда я закончил выступление на съезде, депутаты встали и мне зааплодировали. Значит, не только я подозревал, что что-то должно случиться. Другие тоже чувствовали, что что-то готовится. После этого шли заседания подкомитетов, и мое выступление на съезде на одном из них горячо обсуждалось.
Какова была реакция Горбачева?
Шеварнадзе: Горбачев в резкой форме выразил недовольство. Он сказал: «Я — генеральный секретарь, мне подчиняются КГБ, МИД, МВД, прокуратура, вся информация — у генерального секретаря, и я ничего не знаю, а он знает»...
http://newtimes.ru/articles/detail/42503
М. ГОРБАЧЕВ: Да, но надо сказать было. Для этого надо просто голову на плечах иметь. А потом все последние месяцы, начиная с... да что там, с декабря 1990 года, когда Сажи Умалатова... Вы что, думаете, сама она пошла?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну она, кто она была? Это все-таки руководитель (неразборчиво).
М. ГОРБАЧЕВ: Да-да-да, вот она была, вот таких и ищут. Она от группы «Союз», самой большой и богатой и внесла предложение освободить меня от обязанностей. Вот и пошло, пошло. Потом после сразу заседания и образования этой группы «9+1» через день состоялся пленум. Где вообще вразнос просто! Такого на пленумах не бывало. И, прежде всего, все направлено против меня.
http://echo.msk.ru/programs/48minut/803266-echo/
В феврале 1991 года на стол Горбачеву легла аналитическая записка, подготовленная в КГБ, «О политической обстановке в стране». В записке говорилось: «Анализ сложившейся ситуации требует серьезного критического осмысления того, насколько адекватны сформированные почти шесть лет назад понятия демократизации и гласности их нынешнему практическому воплощению... Учитывая глубину кризиса и вероятность резкого осложнения обстановки, нельзя исключить возможность образования в соответствующий момент временных структур в рамках осуществления чрезвычайных мер».
http://newtimes.ru/articles/detail/42509
19 марта 1991 года тайным приказом Крючкова за номером 0036 управление КГБ по Москве и Московской области, которое находилось в ведении московских властей, было переподчинено центральному аппарату Комитета — в Москве у власти были демократы, Крючков не мог оставить им такой важный инструмент контроля.
http://newtimes.ru/articles/detail/42509
Лукьянов: Хочу вам сказать, что ещё больше появилось документов за последнее время, подтверждающих то, что сам ГКЧП, который был создан Горбачёвым 28 марта 91-го года, причём на заседании, все члены ГКЧП под руководством Янаева были определены, и надо сказать, что им было дано поручение разработать материалы по введению чрезвычайного положения, включая и обращение, которое было написано от имени ГКЧП... Кто может сказать, что это был, скажем, заговор? Невозможно это сказать, потому что те, кто объявлялись заговорщиками, поехали к президенту и с ним говорили, и получили в конце, это подтвердил суд, его слова – чёрт с вами, действуйте. Таким образом, это не заговор...
http://echo.msk.ru/blog/russia_90/803958-echo/
Тогда же, в марте, на Лубянке был создан Оперативный штаб КГБ СССР. А в апреле — Управление по руководству специальными частями войск КГБ... ...о подготовке переворота знали — пусть немногие, но обладающие властью и средствами. Об этом знали американцы: госсекретарь Джеймс Бейкер предупреждал своих советских коллег. О возможности путча говорили и вышедшие из Политбюро Эдуард Шеварднадзе и Александр Яковлев...
Кто передал Бейкеру информацию о готовящемся заговоре?
Мэтлок: Я. А мне об этом сообщил тогдашний мэр Москвы Гавриил Попов. Попов упоминал в числе заговорщиков Язова, Павлова, Крючкова…
http://newtimes.ru/articles/detail/42501
Каковой вам видится роль Горбачева в августовских событиях? До сих пор многие уверены, что он был не жертвой, а участником путча.
Шеварнадзе: Я не могу поверить, что Горбачев ничего не знал. А если знал о надвигающейся опасности, почему ничего не предпринял? Я в своих мемуарах затронул этот вопрос. О том, что Горбачев обладал информацией, свидетельствует заявление, которое он сделал, выступая перед партийным активом в Минске через несколько месяцев после моей отставки: «Опасность диктатуры реальна, и я обращаюсь к каждому, кто поддерживает перестройку: будьте бдительны». Но что он сделал? Уехал отдыхать в Крым…
http://newtimes.ru/articles/detail/42503
Мэтлок: В июне 1991 года госсекретарь Джеймс Бейкер и глава советского МИДа Александр Бессмертных были в Берлине, и там Бейкер сказал Бессмертных о готовящемся заговоре. Я, правда, об этом их разговоре узнал уже потом, после моего отъезда из Москвы. Так вот Бейкер сказал Бессмертных, что у США есть информация о путче, и передал ему имена некоторых путчистов. Бессмертных объяснил, что у него нет никаких надежных способов донести эту информацию до Горбачева и что это должен будет сделать лично американский посол в Москве, то есть я. После встречи Бессмертных связался с Черняевым, помощником Горбачева, и сказал, что если Мэтлок попросит о встрече, то ее нужно срочно организовать. И я встретился с Горбачевым… Кажется, это было 20 июня. Через какое-то время Бессмертных, как он мне рассказывал, тоже встретился с Горбачевым и спросил его, была ли у него встреча с американским послом. Горбачев ответил — да, была, и что ему, по всей видимости, «придется разобраться с этими ребятами» (путчистами)... ...на встрече с Горбачевым я ему никаких имен путчистов конкретно не называл. Ему их назвал президент Буш в телефонном разговоре 21 июня. Буш сказал, что Попов и Ельцин, мол, хотят вас предупредить.
Получается, информация о готовящемся путче пришла к Горбачеву от американцев…
Мы никак не вмешивались в ход событий — просто предупредили Горбачева. Нам действительно не хотелось, чтобы СССР сошел с пути реформ и действующий советский президент был свергнут в результате военного переворота.
http://newtimes.ru/articles/detail/42501
Горбачев: 30 июля сидели мы — я, Ельцин, Назарбаев. И мы договорились, что выходим на новый договор между республиками, подписываем и будем проводить выборы — ясно, что надо избирать и союзное руководство, и глав республик. Договор был проработан детальный. Договорились, что вопрос надо обсудить о кадрах. Ельцин сказал: «Вы должны возглавить СССР. Я — Россию». Пост председателя правительства решили предложить Назарбаеву, то есть Павлова решили менять. Долой Язова, долой Крючкова и еще кого-то. Как оказалось, нас подслушивали. Язов ведь не соглашался на ГКЧП, Крючков его долго уговаривал, тогда ему и дали послушать эту пленку — и он согласился.
http://newtimes.ru/articles/print/42505
М. ГОРБАЧЕВ: ...Вот Крючков кто такой? Хотя бы два примера, чтобы понять. Крючков – кто такой? Двадцать пять лет с Андроповым работал... поэтому понятна мотивация моя, почему я ставку делал на Крючкова.
http://echo.msk.ru/programs/48minut/803266-echo/
Почему вы решили менять Крючкова только в августе? Вы же знали, что он работал против вас, как минимум с 1989 года?
Горбачев: Если не раньше, если не с самого начала… Но он 25 лет проработал с Андроповым, а с Юрием Владимировичем у меня были доверительные отношения.
http://newtimes.ru/articles/print/42505
М. ГОРБАЧЕВ: ...И, наконец, третий – Янаев. Два раза выступал я, чтобы его избрали...
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы его просто протаскивали. Протаскивали.
М. ГОРБАЧЕВ: Я же сам говорю: «два раза» – это что?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну два раза, может, люди не поймут, так я говорю: «Он его протаскивал на пост вице-президента»... М. ГОРБАЧЕВ: А он, оказывается, пьянь такая...
А. ВЕНЕДИКТОВ: А то Вам КГБ не клало досье на вице-президента? Ну как это может быть? Когда Вы отбирали, Вы что, личные дела не смотрели, партийные дела?
М. ГОРБАЧЕВ: Нет. Нет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, Михаил Сергеевич...
М. ГОРБАЧЕВ: Я не знал этого. А он, говорят, не просыхал.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это Ваш вице-президент! Вот Вы сейчас говорите о том человеке, которого Вы поставили вторым человеком.
http://echo.msk.ru/programs/48minut/803266-echo/
Бакланов: ...3 августа, за полмесяца до создания ГКЧП, Горбачёв на заседании кабинета министров говорил почти дословно: мы – как в горах, поэтому должны работать в условиях чрезвычайного положения, иначе лавина обрушится, всё погибнет. И добавил: "Я ухожу в отпуск, а вы оставайтесь на местах, разруливайте ситуацию". На следующий день я в числе ближайших подчинённых Горбачёва провожал его в аэропорт. Там он ещё раз повторил свой запрет выезжать на отдых Язову (министр обороны СССР. - Прим.авт.), Крючкову (председатель КГБ. - Прим.авт.), Шенину (член Политбюро ЦК КПСС. - Прим.авт.) и некоторым другим. "Оставайтесь на местах, контролируйте ситуацию".»
http://www.fontanka.ru/2011/08/19/018/
М. ГОРБАЧЕВ: Вот они почувствовали, если они сейчас что-то не сделают... Поэтому и говорят: «Почему они в это время вот?». Задели вот это. Ну и, конечно, я думаю, они решились еще потому, что я в отпуск решил уйти.
http://echo.msk.ru/programs/48minut/803266-echo/
6 августа, на второй день после того, как Горбачев улетел с семьей в Форос, Крючков вызвал двух сотрудников КГБ Егорова и Жижина и приказал им составить стратегический прогноз последствия введения в стране ЧП (чрезвычайного положения.— Б.М.). К работе над прогнозом от Министерства обороны был привлечен командующий воздушно-десантными войсками Павел Грачев...
http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1489478
— 14 августа Крючков снова вызвал нас,— свидетельствует Алексей Егоров.— Обстановка, сказал он, сложная. Горбачев не в состоянии оценить ее адекватно. У него психическое расстройство. Будет вводиться ЧП.
За день и ночь работы на том же объекте КГБ в деревне Машкино совместно с Павлом Грачевым они набросали по заданию Крючкова перечень мер, которые следовало принять, чтобы обеспечить ЧП.
http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1489478
Бакланов: Раиса Максимовна очень боялась ГКЧП. Когда мы приехали, она была уверена, что мы арестуем её мужа. Но мы к этому не готовились. К тому же охрана в такой чрезвычайной ситуации могла себя повести непредсказуемо.
- ...Но с вами же был сам Плеханов (руководитель 9-го Управления КГБ. - Прим.авт.)?
- Был, потому что иначе нас вообще могли не пустить к Горбачёву. А поскольку он был руководителем всей правительственной охраны, то с ним мы прошли. Но ведь там находился и старший по объекту. И если бы Горбачёв дал ему команду нас арестовать, неизвестно, чем бы это обернулось. Нас было-то всего четверо. Кстати, знаю точно, что одного из своих форосских охранников Горбачёв оставил с собой уже после того, как перестал быть президентом.
http://www.fontanka.ru/2011/08/19/018/
В беседе с журналистом австрийского издания Бакланов предположил, что Горбачев, скорее всего, знал о готовящихся планах: "Он нам сказал, что у него нет связи – кроме того, находившиеся в тот момент на даче в Форосе 200 телохранителей без труда могли нас задержать. (...) Сегодня я отдаю себе отчет в том, что поведение Горбачева всегда было двойственным".
http://www.inopressa.ru/article/18Aug2011/diepresse/gorbi.html
-...И решили ехать к нему на поклон сами. Если Горбачёв сам готовил этот проект, то чего Вы хотели добиться от него поездкой в Форос? Бакланов: Хотели убедить его, что подписывать такой договор втихую нельзя, что надо обсудить его с товарищами, хоть у него в Форосе, хоть в Москве. Но Горбачёв сразу заявил: "Даже если мне ногу отрежут, всё равно поеду подписывать". А потом начинает ныть, как он плохо себя чувствует. Полчаса рассказывает про свою ногу. Как он шёл, как его вдруг кольнуло. "Вы же видите, я еле сижу. Никуда с вами ехать я не в состоянии". Хорошо, если еле сидишь, предложи нам остаться, вызови остальных – поговорим. Так нет же. Тем не менее каждый доложил состояние дел в вверенном ему направлении. Везде – бедственное. Особенно в партии. Короче, припёрли Горбачёва. Он и сказал: "Чёрт с вами! Делайте, что хотите! Но знайте моё мнение... А если нужен Верховный Совет, собирайте Верховный Совет". И заседание Верховного Совета было назначено на 26 августа.
http://www.fontanka.ru/2011/08/19/018/
Стародубцев: Наша делегация во главе с Варенниковым (замминистра обороны СССР. — М.З.) полетела в Форос к Горбачеву, чтобы попытаться с ним договориться. Но, хорошо зная Горбачева, понимал: разговор будет пустым. Горбачев не в состоянии принимать решения. Он, как всегда (это его кредо), ушел от ответов на вопросы. Он ждал, чем все закончится, не занимал ничью сторону, ждал, кто проиграет. Проиграли мы.
— Как-то непоследовательно получается: сначала его заперли в Форосе, потом поехали за поддержкой...
— Его никто не запирал, это сказки. Охрану ему никто не менял. Это была его охрана, он мог спокойно приехать в Москву в любую минуту. Ему никто не отключал связь. Он сам прятался.
— А как же вы при незакрытом, незапертом президенте объявили себя властью?
— Ничего подобного. Мы не объявили себя властью. Не свергая правительство, не меняя ни законодательную, ни исполнительную власть, мы просто объявили, что мы пришли. Пришли навести порядок в стране, остановить разгул так называемой оппозиции и прекратить все безобразия.
— Но вы заявили, что Президент СССР болен и не способен управлять страной...
— Что он болен — он сам сказал Крючкову (председателю КГБ СССР. — М.З.) 18 августа. Перед нашим выступлением.
— И это стало катализатором?
— Да.
— А о чем они говорили с Крючковым?
— О том, что нужно вводить чрезвычайное положение. А все дальнейшее было задумано и предпринято самим Горбачевым. Он сказал, что неважно себя чувствует и чтобы мы вводили чрезвычайное положение без него. Так появился ГКЧП без Горбачева. По сути, он сказал: ребята, порулите, а я полежу на бережку, погреюсь. То есть никакого захвата власти не было. Она и так была у нас. В ГКЧП вошло все руководство большой страны: вице-президент, председатель правительства, силовики. И объявили о том, что вводят чрезвычайное положение и берут на себя ответственность за наведение порядка. А у Горбачева был хитрый план. Он понимал, что не справляется с ситуацией, постоянно опаздывает. Он прекрасно понимал, что удержать страну от развала он не может. И не очень хочет. Пусть ребята порулят, попробуют, а в случае чего все на них можно будет свалить. Так и вышло. Как же, мы его заперли!...
http://www.mk.ru/politics/interview/2011/08/18/615539-dve-versii-odnogo-perevorota-.html
М. ГОРБАЧЕВ: ...Ну вот. Заходит начальник охраны и говорит: «К Вам приехала группа товарищей». Я говорю: «Каких товарищей? Я никого не приглашал».
А. ВЕНЕДИКТОВ: А они не могли приехать, но они Ваши реально товарищи? Бакланов – Ваш заместитель...
М. ГОРБАЧЕВ: Порядок такой...
А. ВЕНЕДИКТОВ: Какой был порядок?
М. ГОРБАЧЕВ: Порядок такой: там, где я нахожусь, ко мне могут прийти только с моего согласия. Иначе охрана не пропустит никого.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Даже ближайших, даже министра обороны, даже министра КГБ?
М. ГОРБАЧЕВ: Ну да, с моего согласия.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Понятно. Ну просто какой порядок – мы же не знаем, какой порядок у президента СССР.
М. ГОРБАЧЕВ: Ну да, отвыкли от порядка. И я говорю: «Я никого не приглашал». «Ну вот они...». Ну ладно, говорю, раз приехали и я их не приглашал – пусть сидят, ждут...
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но тем не менее, вот вот восемнадцатого, возвращаемся, Вы сказали семье. Вы вернулись, проверили связь, ее по-прежнему не было. И дальше почему Вы решили их принять и как Вы их приняли?
М. ГОРБАЧЕВ: Я не мог их не принять... Я пригласил к себе в кабинет. Я пошел, вернулся в кабинет и сказал: «Приглашайте»... А. ВЕНЕДИКТОВ: Зашли. Близкие люди то, в общем... Ну так все-таки, Михаил Сергеевич, ну вот они зашли. Садитесь, чайку, кофейку?
М. ГОРБАЧЕВ: Я сказал: «Кто вы такие?».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну как это?... Ваши товарищи...
М. ГОРБАЧЕВ: Ну так группа ж приехала. «Кого вы представляете? Кто вам поручение дал? По чьему поручению?». «Мы вот образовали ГКЧП».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Уже восемнадцатого они Вам сказали, что образовали комитет?
М. ГОРБАЧЕВ: Они список назвали даже. Колебание только было по Лукьянову. Они как бы потом его сказали, что он был, но в список сказал не включать. Потому что это невыгодно. Говорю: «У нас такого комитета нет по Конституции». «Ну да, ну, Михаил Сергеевич, ну вот ситуация тяжелая, надо что-то делать, мы же уже вот...». Я говорю: «Я знаю, что вы... И я знаю. Вы что же, думаете, я хуже вас знаю, что у нас происходит?». Ну вот мы...
А. ВЕНЕДИКТОВ: А сколько вы говорили, Михаил Сергеевич?... Да, вот этот разговор с ними. От входа до выхода.
М. ГОРБАЧЕВ: Я думаю, около часа.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Около часа. То есть это был серьезный разговор?
М. ГОРБАЧЕВ: Серьезный разговор.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А не набежали, разбежались...
М. ГОРБАЧЕВ: Нет-нет-нет. Все они высказались. Бакланов твой любимый... Он сказал: «Михаил Сергеевич, но Вы же измотались, устали». Вот видишь, подтверждение, что я устал, от Бакланова. «Мы решили: Вы отдохните, мы все сделаем и Вы вернетесь»...
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть лучше отдохните, мы сделаем? Подарок просто.
М. ГОРБАЧЕВ: Да, да. «Поручите Бакланову». Я говорю: «О чем вы ведете речь?». Они же ту же линию все тянут и ведут! Начиная с января месяца буквально. Варенников тогда говорит: «Ну если Вы не поручаете, Вы не передаете полномочия, подайте в отставку». Я говорю: «Генерал, Вы вообще представляете, кто Вы, кто я? Почему Вы себя так ведете?». Меня же просто задело. Но он друг такой, афганец. Очень любил в Афганистан на личном самолете летать. Это и правильно, он – командующий сухопутными войсками...
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, «к Вам тут ГКЧП» восемнадцатого числа накануне объявления. Итак, они Вам сказали, что создан комитет, что они приехали от имени комитета.
М. ГОРБАЧЕВ: Короче говоря...
А. ВЕНЕДИКТОВ: Отдохните, Михаил Сергеевич.
М. ГОРБАЧЕВ: Да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть по-дружески в течение часа?
М. ГОРБАЧЕВ: По-дружески.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Абсолютно по-дружески.
М. ГОРБАЧЕВ: Чтобы я не мешал. Но полномочия нужны... Потому что предъявлять мне, что я болен, что я – «ложись, отдай полномочия»... Кому это я буду отдавать президентские полномочия? «Или уходи в отставку».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот ответили.
М. ГОРБАЧЕВ: Вот я им ответил.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Так.
М. ГОРБАЧЕВ: Поэтому никаких бумаг я не подписал.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А они бумаги привезли, что ли? Проекты указов привезли?
М. ГОРБАЧЕВ: Привезли, привезли. Они говорят, что не доставали. Не достали. Пошел процесс плохо. Начали все подключаться, все говорить. И давить, как бы поднадавливать и уговаривать.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А угрожали?
М. ГОРБАЧЕВ: Нет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Уговаривали?
М. ГОРБАЧЕВ: Уговаривали.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Уговаривали.
М. ГОРБАЧЕВ: Я сказал: «Слушайте, вы меня поражаете. Вы же влезаете в такую авантюру! Вы себя погубите – черт с вами. Но вы хотите раскачать страну, чтобы оно все взорвалось и пошло... Решительно против. Вы от меня передайте: «Я знаю ситуацию. Пусть созывают съезд. Пусть созывают Верховный Совет. У меня самолет лежит, я, говорю, приготовился лететь на подписание. Так что и вы делаете доклад, и я делаю доклад. И посмотрим, кого люди поддержут, кого – нет. Как решит Верховный Совет или съезд, так и будет»...
Н. АСАДОВА: Вот Вы когда вернулись из Фороса, то вот всем запомнилась эта фраза, Вы сказали: «Всю правду Вы все равно никогда не узнаете».
М. ГОРБАЧЕВ: Ой, ну что ты поддаешься? Все говорят и ты...
Н. АСАДОВА: Это не правда? Вы этого не говорили?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, а чего, Вы же это говорили.
М. ГОРБАЧЕВ: Уже надоело это мне отвечать.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Так лучше правду ответить.
М. ГОРБАЧЕВ: Да я никогда не скажу, Наргиз...
А. ВЕНЕДИКТОВ: А что Вы не скажете?
М. ГОРБАЧЕВ: Всего, всего.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, а что Вы не скажете, из какой зоны?
М. ГОРБАЧЕВ: Ну они говорят мне: «Вот Вы что-то не сказали». Я говорю: «Ну, знаете, я все, что в ГКЧП у нас было, я вам сказал. Но всех тайн я вам никогда не скажу»...
А. ВЕНЕДИКТОВ: В этой связи, вот давайте, мы идем по восемнадцатому. Это очень важно, что Вы говорите, и довольно любопытно. Значит, они Вас уговаривают, Вы не соглашаетесь. Они достают бумаги, Вы их не подписываете. Они Вам не угрожают, они продолжают Вас уговаривать.
М. ГОРБАЧЕВ: Я их не читаю даже.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да?
М. ГОРБАЧЕВ: Конечно.
М. ГОРБАЧЕВ: Заканчивается: «Езжайте. Еще раз говорю, что вы встали на ошибочный путь и опасный. Ни в коем случае. Надо немедленно убрать войска, надо собирать съезд»...
А. ВЕНЕДИКТОВ: Так на чем вы расстались?
М. ГОРБАЧЕВ: Я говорю: «Езжайте и давайте собирать съезд».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Так. Они?
М. ГОРБАЧЕВ: Все. Попрощались. Я попрощался за руку.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, вот они говорят: «Вот это доказательство того, что Горбачев нас считал своими товарищами».
М. ГОРБАЧЕВ: Ну а кто же они были?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну вот, товарищи...
М. ГОРБАЧЕВ: ...после того, если я против, что же они сделают?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Они уже телефоны отключили, у Вас же уже не было...
М. ГОРБАЧЕВ: Не важно...
http://echo.msk.ru/programs/48minut/803266-echo/
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть охрана Вам не подчинялась? Вы не могли дать команду охране.
М. ГОРБАЧЕВ: Охрана из Москвы половина уже...
А. ВЕНЕДИКТОВ: В этой связи – связь, то, что называется ядерным чемоданчиком, а это тоже забрали?
М. ГОРБАЧЕВ: Это у офицера. У офицера отдельно. Варенников с ним вел переговоры. Они там какие-то манипуляции сделали, отключили, убрали, все уничтожено было. Все. А потом они улетели.
А. ВЕНЕДИКТОВ: С офицерами связи?
М. ГОРБАЧЕВ: Да.
Н. АСАДОВА: Еще Вам вопросы такие задают, не знаю, насколько они адекватные: «А почему не было возможности арестовать членов ГКЧП?». То есть вообще не было близких, доверенных людей в охране, которые Вам тогда подчинялись?
М. ГОРБАЧЕВ: Охрана раскололась. Генералов проводил встречу...
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это начальник девятого...
М. ГОРБАЧЕВ: Заместитель Плеханова.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, начальник девятого управления.
М. ГОРБАЧЕВ: Проводил. «Вы что?». Потому что кто-то пытался в здание пройти или что. Их остановили и сказали: «Все, дальше не имеете... Будем применять». Они все вооружены и команда была дана: «Кто будет сопротивляться – применять оружие». Это уже в здании. Когда это сделали ребята, Генералов произнес речь спустя некоторое время. Инструкции давал: «Вы что, вы знаете, помните, что произошло в Румынии с Чаушеску?».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Он сказал слово «Румыния»?
М. ГОРБАЧЕВ: Да. Чаушеску сказал.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не, он сказал, Генералов охране?
М. ГОРБАЧЕВ: Да, да, да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Михаил Сергеевич, а как Вы думаете, в результате этого разговора можно было что-то изменить? Вот этот разговор...
М. ГОРБАЧЕВ: А изменилось очень многое. Во-первых, они уже наложили.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну что, наложили? Приехали и началось.
М. ГОРБАЧЕВ: Да ну ладно, ты не упрощай...
М. ГОРБАЧЕВ: Они рассчитывали, что они додавят меня. Они все время придавливали меня, чтобы заставить пойти на... Анатолий, тот хитер, тот говорит: «Я знал, Михаил Сергеевич, Вы еще с января разрабатывали положение о том, как вводить чрезвычайное положение». Ну почему же он...
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вопрос в том, как Вы думаете, можно ли было это переиграть как-то назад все-таки? Была у Вас возможность... ну не переубедить их, это не правильное слово, все-таки товарищи...
М. ГОРБАЧЕВ: Переиграть надо было – собрать съезд.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это уже потом. А восемнадцатого?
М. ГОРБАЧЕВ: Так вот – собирать съезд.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но это они отказались сделать.
М. ГОРБАЧЕВ: Как отказались? Я сказал: «Езжайте и доложите руководству».
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть они не отказались собирать съезд?
М. ГОРБАЧЕВ: Нет, нет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну хорошо, и потом... Хорошо, они уехали, наступил вечер.
М. ГОРБАЧЕВ: Я каждый день им направлял требования вывести войска.
А. ВЕНЕДИКТОВ: И как Вы их направляли, через кого?
М. ГОРБАЧЕВ: Через Генералова.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Он там был?
М. ГОРБАЧЕВ: И он докладывал, что отослал их и вручили.
http://echo.msk.ru/programs/48minut/803266-echo/
Бакланов: Кстати, если помните, Горбачёв полетел обратно в Москву на самолёте Руцкого, куда взял с собой Крючкова. Видимо, боялся, что собьют в воздухе. Но бандитства-то в нас не было.
http://www.fontanka.ru/2011/08/19/018/
