Тамара Георгиевна... заставила признать, что конституционной правды не было ни на одной, ни на другой стороне. Съезд народных депутатов и Верховный совет относились к Конституции также утилитарно, как и Кремль, – они просто подъедали ее с другой стороны и их устраивал статус-кво. По сути, в обществе шла почти открытая гражданская война, и конфликтующие стороны «поделили» между собой два главных политических ресурса. Язык не повернется назвать их ветвями власти, потому что никакого разделения властей в России ни до, ни после 1993 года не было. Зато было нечто другое – двоевластие и борьба двух приватизированных разными политическими силами «институций» между собой за тотальное господство в политическом пространстве.
Это была гражданская война, в которой обе стороны были бесконечно далеки от каких-либо конституционных идей и ценностей...
Борьба на уничтожение двух сил, отрицающих базовые конституционные ценности, не может быть источником вдохновения для здорового конституционализма. Даже если бы конституционная комиссия, заседающая на руинах испепеленного парламента, была составлена из лучших конституционалистов всех времен и народов, она не смогла бы родить действительную конституцию, потому что настоящие конституции пишутся не на бумаге, а в сердце нации. Все, что происходило на поле конституционализма в России потом, нельзя назвать иначе, как конституционной алхимией. Так же, как мыши не заводятся в грязи, так и конституция не возникает из вакуума, даже если этот вакуум проголосовал за нее на референдуме. С 1993 года в России нет конституции, а есть лишь имитация конституционализма...
Такая конституция не только допускает, но и предполагает обязательное существование некой другой, внутренней конституции, не озвученной, но зато настоящей, по лекалам которой и выстраиваются реальные политические отношения. Главный российский конституционный принцип – один пишем, два в уме. Пишем президент – подразумеваем монарх, пишем суд – подразумеваем администрация, пишем право – подразумеваем телефонное. В Англии нет писаной конституции, но власть живет по конституционным законам. В России есть писаная конституция, но власть живет по конституционным понятиям...
Создание настоящей российской конституции – дело будущего. Далекого или близкого – этого я не знаю, но убежден в том, что пока Россия к решению этой задачи даже не приступала. Так называемая «конституция 1993 года», несмотря на все свои «красивости», является глубоко реакционным документом, консервирующим отжившую свой век имперскую модель российской государственности (что, впрочем, не мешает использовать отдельные стилистические и технические достижения текста этой конституции в будущем).
Мало того, вся конституционная практика после 1993 сводилась к изживанию даже тех конституционных начал, которые стихийно сформировались в недрах советского общества. На протяжении двадцати лет Россией управляла «ликвидационная конституционная комиссия», которая избавлялась от ненужных «конституционных активов» так же ловко, как «Рособоронсервис» распродавал армейское имущество. С молотка «по дешевке» ушли независимость суда, сменяемость власти, правовое государство и другие ценности. Так ликвидаторы обычно обращаются с предприятием, которое готовится к искусственному банкротству.
Но дело даже не в этом. Создание настоящего конституционного государства – это революция, масштабов которой в России практически никто не осознает. Она предполагает строительства общества на совершенно новых началах, а не бесконечную «перелицовку» имперского кафтана, скроенного еще во времена Петра I и Екатерины II. Конституционная государственность порывает с имперским прошлым и выстраивается в соответствии с определенными «умственными началами», имеющими мало общего с традициями и предрассудками старого общества. Для того, чтобы решится на такую революцию, надо было иметь огромное мужество, интеллектуальный кругозор и запас доверия со стороны общества, которых у политических конструкторов конституции 1993 года не было. Поэтому революция и не состоялась. Странным образом, только сегодня, когда к жизни просыпается новое поколение, родившееся после 1993 года, российское общество созревает для решения этой задачи...
Конституция 1993 года не решает ни одной из актуальных для российской государственности проблем. Такая конституция не стоила обедни. И все-таки, оглядываясь назад, в то трагическое время, нельзя не сказать, что некоторый, пусть мизерный, шанс начать свою конституционную историю двадцатью годами раньше у России был. Это, возможно, случилось бы, если бы переговоры между Кремлем и мятежным парламентом, которые шли под эгидой Патриархии, завершились успехом, и в их результате родился бы компромисс, в рамках которого обе стороны отказались бы от своих претензий на «тотальную» власть. Собственно, такое соглашение и могло стать эмбрионом, из которого со временем выросла бы настоящая Конституции России. Конечно, история не знает сослагательного наклонения, и все сегодняшние утверждения носят исключительно предположительный характер. Но один урок из той роковой ошибки все-таки можно извлечь – действительный конституционализм является продуктом национального согласия, а не политическим трофеем победившей партии.
http://polit.ru/article/2013/10/03/constitution/
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →